Эпилог - Страница 6

Скрипнула дверь в ванной, щелкнул выключатель, и Николай машинально посмотрел в сторону коридора. Марина показалась в дверях, одежду она держала в руках, вокруг тела обмотано полотенце. Она подошла, вздохнула, потом решительно положила одежду на стул.

— Подвинься.

Николай, не успев осмыслить ее просьбу, перебрался к стене. Марина быстро сбросила полотенце и юркнула под одеяло.

— Ты чего? — опомнился Николай. — Я же тебе в спальне постелил.

Она смущенно уткнулась лицом в подушку, и тут он понял. Своего рода плата за пищу и приют. Женская благодарность. Но благодарность — это не любовь. Нет, такой благодарности он принимать не хотел. Ему было просто хорошо что-то для нее делать, наконец, просто быть рядом, чувствуя нарождающееся доверие. И платы за него он требовать не собирался.

— Эх, Маринка, — он осторожно дотронулся до ее волос и почувствовал, как напряглось ее тело. — Какая же ты глупенькая! Ты же сама этого не хочешь, так зачем?..

— Но ведь ты… — тихо проговорила она, повернулась на бок и уткнулась ему в плечо.

— Перестань, — с нежностью произнес Николай. — Неужели ты решила, что я ради этого?..

Марина не ответила, лишь прижалась сильнее, словно подтверждая его слова.

— Марина… — он поперхнулся. — Малышка, ну как ты могла подумать? Даже обидно, честное слово.

Внезапно он подумал, что было бы, окажись на его месте другой, и ощутил острый укол ревности.

— Я тебе постелил в спальне, — повторил он, но голос прозвучал сухо, и он виновато сменил тон. — Не сердись. Не хочу, чтобы мы потом вместе об этом жалели. Лучше иди.

Девушка покорно встала, собрала вещи и пошла к двери, а Николай, не отрываясь, смотрел ей вслед с немым восхищением. У самой двери она обернулась и смущенно улыбнулась.

— Спокойной ночи, Коля.

— Спокойной ночи.

Дверь закрылась. Николай лег на спину, не зная, правильно он поступил, или глупо. Но он ничуть не жалел о том, что сделал.

Он уже стал засыпать, когда где-то в отдалении послышался крик, жуткий, не похожий на человеческий.

У него внутри все сжалось, но он все-таки вскочил и выглянул в окно. Вопль оборвался столь же внезапно, как и начался, и в непроглядном мраке за окном опять наступила тишина. Он постоял еще немного и вернулся на диван. Едва он укрылся, за окном треснули подряд два выстрела. Николай вздрогнул.

Скрипнула дверь, в проеме показался белеющий силуэт.

— Коля, ты спишь?

— Нет. — Он вздохнул и с невольной улыбкой добавил. — А это что за привидение тут бродит?

— Мне страшно, Коля. — Девушка осторожно присела на краешек дивана. — Очень страшно. Кто-то так кричал…

— Это далеко было. — Николай ободряюще провел рукой по ее спине, прикрытой тканью рубашки. — Не бойся. Иди, спи.

— Не могу. Только начинаю засыпать — и сразу кажется, будто кто-то в темноте крадется.

Откровенно говоря, Николаю тоже было не по себе, но признаться в этом ей он не мог. — Ладно, — сказал он. — Ложись рядом. Да не бойся, не полезу.

Марина не стала колебаться. Так они и заснули — уставшие, ищущие друг у друга защиты, случайно сведенные судьбой люди, и по губам Николая долго блуждала счастливая улыбка.

5. ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ ЧЕРЕЗ ДЕНЬ. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ

Фонари не горели. Все тонуло в зловещей темноте, и казалось, что из нее вот-вот выскочат, набросятся, схватят, и поэтому они невольно старались держаться поближе к угрюмым улицам. Родной когда-то город вдруг изменился, стал зловещим и враждебным, словно они никогда не ходили по его улицам и не играли в детстве в его дворах.

Все кончалось. К этому шло уже давно, но человеку свойственно надеяться, и казалось, что все трудности временные, мало ли чего не бывает. Появились талоны на продукты — временно, остановились предприятия

— временно, прекратились программы телевидения — временно… Но надежды так и остались надеждами. И все же последними стали покидать город именно они.

Сейчас ему даже не верилось, что лишь позавчера он впервые, проснувшись, обнаружил на плече голову Марины, и ее почти детская беззащитность невольно заставила Николая ощутить себя тем, кем его создала природа — мужчиной, надеждой и опорой.

После завтрака Николай отправился в город на поиски продуктов, хотя бы хлеба. Но даже его в магазины так и не привезли — хлебокомбинат встал без муки. Промаявшись до полудня, он отправился на рынок, но и тот встретил его пугающей пустотой, и лишь обрывки одежды и бурые пятна на асфальте подсказали ему, что опустел он не по своей воле.

Впрочем, опустел не только он. Перед безлюдным зданием горисполкома уже не стояли бронетранспортеры, и лишь на крыше безвольно висел в неподвижном воздухе всеми забытый флаг.

Ближе к вечеру по городу прокатилась первая волна агонии. Толпы голодных, злых людей сталкивались на улице, кое-кто уже начал грабить квартиры в поисках хоть чего-нибудь съестного, готовый пусть даже ценой чужой жизни хоть ненадолго продлить собственную. Квартиру Николая пока не тронули, но с улицы доносилось такое, что они опять провели ночь вместе пытаясь отыскать в тесных объятиях хотя бы иллюзию безопасности.

Утром отключилось электричество, а вместе с ним и холодильник. Николай недолго подумав, сварил оставшееся мясо и закатал его в две поллитровые банки.

К вечеру он вновь вышел на улицу в тщетной надежде добыть хоть что-нибудь, но это было уже невозможно. Повезло ему лишь в одном — он снова встретил того школьного приятеля, которому недавно продал кольцо, и тот уговорил его, когда стемнеет, попробовать пошарить на товарной станции. К этому времени Николай твердо решил покинуть город, пусть даже пешком, но подобное путешествие было немыслимо без хотя бы минимального запаса продуктов, и он согласился. Договорились встретиться позднее неподалеку от станции. Приятель одолжил ему баллончик с парализующим газом, но Николай, поразмыслив, оставил его Марине.